цитаты про ЭпонинуОднажды вечером Мариус, направляясь на свидание, проходил по бульвару Инвалидов; по-обыкновению, он шел, опустив голову; собираясь свернуть на улицу Плюме, он услышал, как кто-то сказал совсем близко от него:
— Добрый вечер, господин Мариус!
Он поднял голову и узнал Эпонину.
Это произвело на него необычайное впечатление. Он ни разу не вспомнил об этой девушке с того самого дня, когда она привела его на улицу Плюме; он ее больше не видел, и она исчезла из его памяти. Обязанный ей своим счастьем, он мог быть только благодарен ей, и, однако, ему была тягостна эта встреча.
<...>
— Ах, это вы, Эпонина? — ответил он с некоторым замешательством.
— Почему вы говорите мне «вы»? Разве я вам сделала что-нибудь дурное?
— Нет, — ответил он.
Конечно, он ничего не имел против нее. Ровно ничего. Но он чувствовал, что теперь не мог поступить иначе: говоря «ты» Козетте, он должен был говорить «вы» Эпонине.
Он молча смотрел на нее.
— Скажите же… — начала она и запнулась. Можно было подумать, что этому созданию, такому беззаботному и дерзкому когда-то, недоставало слов. Она пыталась улыбнуться и не могла.
— Ну!.. — снова начала она.
Потом опять замолчала, потупив глаза.
— Покойной ночи, господин Мариус! — вдруг резко сказала она и ушла.
Она уселась на цоколь решетки и запела:
И ручка так нежна,
И ножка так стройна,
А время пропадает…
Облокотившись на колено и подперев ладонью подбородок, она с равнодушным видом покачивала ногой. Сквозь разорванное платье виднелись худые ключицы. Фонарь освещал ее профиль и позу. Трудно было представить себе что-либо более непреклонное и поразительное.
Шесть грабителей, мрачные и озадаченные этой девчонкой, державшей их в страхе, отошли в тень фонарного столба и стали совещаться, пожимая плечами, униженные и рассвирепевшие.
А она спокойно и сурово глядела на них.НУ БЛИН.
Эпонина
она окончательно стала моим любимым женским персонажем, а то даже странно было — Сэм и без любимого женского персонажа, ну
а Мариус начинает меня раздражать.
спойлеры кирпича, если можно так сказать)зато помимо этого я прочитала про Гавроша, приютившего своих братишек — бооже, это слишком трогательно.
и Гаврош и Мабеф.
И Мабеф,продающий книги — я плакала, правда.
Тенардье, не узнающий собственных детей.
Монпарнас, готовый «прикончить» Эпонину.
а господин Жильнорман!!!
Он бросился к окну, выходившему на улицу, раскрыл его старческими дрожащими руками, высунулся чуть не до пояса, — Баск и Николетта удерживали его сзади, — и стал кричать:
— Мариус! Мариус! Мариус! Мариус!
IT HURTS TOO MUCH
я просто не представляю, что будет, когда я начну читать про баррикаду.
кстати, если уж говорить про любимых персонажей.
— Эпонина
— Гаврош
— не так уж внезапно, но епископ
— Грантер и Анжольрас
— Комбефер)